К Земле Франца-Иосифа. Путевые заметки

15 июня был назначен старт к Земле Франца-Иосифа. Только в одну сторону нам предстояло пройти порядка трёх тысяч километров, к полярным льдам и белым медведям.

Мы уже давно ходим в Арктику на лыжах и Земля Франца Иосифа – это наша мечта, наш вызов. Она труднодоступна для обычного человека, туда тяжело попасть своим ходом, минуя большие государственные экспедиции на ледоколах или дорогие коммерческие туры. От этого наша цель, еще более желанна.

В 2003 году Аркадий Смекалов выкупил как металлолом корпус речного буксира Селенга, который использовали как сливную бочку. Срезал перегородки, часть палубы, поставил на него две стальные мачты, заменил двигатель – дал второю жизнь, превратив ржавые остатки в парусник.

В это время, Леша Тимошенков уже прыгал с парашютом из окна библиотеки МГУ, мы вместе с ним пересекли Гренландию на кайтах, он стал доктором физико-математических наук, организовал ни одну экспедицию и открыл свою компанию. Он был сердцем всей нашей авантюры, и вместе с Аркадием, объединил две наши разные команды:
мореходов и горных туристов, а также альпинистов, скайдайверов и кайтеров. Возможно, мы дополняли друг друга, возможно мешали друг другу, но мы все стремились добраться до берегов Земли Франца Иосифа.

К тому времени, как я вступил на палубу Селенги, она была вроде как на надежном ходу, испытана ветрами Балтийского моря, но к условиям Северного Ледовитого Океана была еще не готова. У нас не было навигационного оборудования, не работало отопление, так нужное в холодных водах, нужно было перебрать движок, привести в порядок электрику, встроить холодильник и этот список еще длиннее, чем я могу позволить себе здесь перечислять. А старт экспедиции уже через 6 месяцев.
Все эти хлопоты легли на плечи постоянной команды Селенги, мы же занимались бумажной волокитой, получением разрешений, пропусков, поиском спонсоров и материалов, составлением маршрута экспедиции, где взять дизельное топливо на маршруте, как договориться с военными и заповедниками, где достать нужны карты и как попытаться не брать инспектора на палубу, когда достигнем заповедника. Почти каждые выходные Леша гонял на Селенгу, из Москвы в Питер и крутил там гайки.

За 10 дней до отплытия Фордевинд дал нам скидку на парусную ткань, и мы в спешном порядке клеили и шили паруса. Артём, главный механик Селенги и спец по всей её электрике, сказал что Селенга не готова, команда не опытная, надежных спасательных средств нет и поэтому с нами на ЗФИ он не пойдёт. Таким образом мы лишились одного из ценных членов экипажа и приготовились к отплытию.

Нам предстояло пройти порядка 6000 км от Петербурга до ЗФИ и обратно. Но мало кто из нас мог уйти в море на 60 дней, кого-то держала работа, кого-то жена и единственно кто мог позволить себе такую роскошь — это капитан Аркадий, завхоз Лия и боцман Саша.

Поэтому мы решили разделить экспедицию на две части и фактически на две команды. На вспомогательную часть от Петербурга и до Беломорска, где происходит смена экипажа, и основную часть — от Беломорска и до Земли Франца Иосифа.

До Беломорска ребята шли две недели, пересекая Ладожское и Онежское озеро, проходя бесконечное число шлюзов, попивая пиво вечерами с видом на Кижи. Но их усталость чувствовалась, работа в шлюзах выматывает и у нашей Селенги все же не было авторулевого, устройства предназначенного, чтобы круглые сутки не стоять у руля, а только задавать курс судна в нужный момент. Мы так и не смогли его достать. Поэтому капитан большую часть времени был у руля, не сильно доверяя этот пост другим.

Фактически, для меня экспедиция началась в Беломорске. Селенга была пришвартована к еле живому причалу, ждала смены экипажа и разрешение на выход в Белое море от пограничников.  Помимо уже готовой кипы бумаг, пограничники потребовали от нас регистрацию шлюпки, опись видео техники, написать бумажку про баллон для дайвинга, бумагу на квадрокоптер. Наш штаб, находящийся в Москве, и Леха все писали бумажки, бегали к пограничникам и обратно, Андрей делал защиту от брызг для картплоттера (навиг.компьютера),  переливали топливо, и всячески готовились к отплытию. При этом сами погранцы на месте и рады были бы нас отпустить, но где-то там в Мурманске, наверху начальства, кто-то сидел и нещадно бюрократил.

Так мы простояли три дня, и только благодаря работе Карабановой Ольги, Журавлёва Сергея и Сидоренкова Валеры, которые и составляли наш штаб, поддержку экспедиции с материка, нам выдали разрешение и открыли ворота шлюза, ворота в Белое море.

Это было маленькое счастье. Море было спокойное, солнце не заходило и все небо было окрашено закатом фактически весь путь до островов.

На Соловках мы были должны пополнить запасы топлива и питьевой воды, поскольку мы так и не раздобыли опреснитель. Мы пришвартовались к причалу, и слово за слово Леха разговорился с местными работягами, среди которых оказался и начальник местного плавкрана. Мы пригласили их к себе на Селенгу, они нас к себе на плавкран, а дальше для не которых из нас было все как в тумане. Чай сменялся рюмкой, рюмка — бутылкой, и вот уже нас везут по всему острову, а на следующий день и на экскурсию в пожарную часть. 

При первой нашей встречи нам сказали, что мы не умеем швартоваться, а когда нас провожали — насильно всучили целый ящик продуктов, не говоря уже о воде для Селенги и бесплатной швартовке.

Не смотря на суматоху этих дней, Соловки показались мне очень умиротворенными, захотелось привести сюда родителей, показать эту Северную красоту. 
Это было последнее наше соприкосновение с цивилизацией, дальше нас ждали только моря и незнакомые берега во льдах.

Большим моим страхом перед экспедицией была морская болезнь. Я никогда не был в море, но знал, что она у меня есть, после того как в детстве побывал на трехчасовом круизе с не большим волнением в 3 балла, и тогда я помню, меня просто выворачивало на изнанку.

Поэтому это весьма меня страшило, особенно если учесть, что я всегда хуже относительно других переношу горную болезнь — если всем обычно тяжело, одышка, болит голова, то мой организм «идет дальше»- очень часто я оказываюсь единственным в команде, кто извергает содержимое желудка наружу, хотя и набор высоты не был таким большим.

Поэтому у меня были все основания полагать, что меня накроет морской болезнью и был страх, что не отпустит — так и буду мучиться все путешествие.

Этот страх пропал в первый же морской переход, когда мы шли до Соловков.

Но дальше, с нами случился сильный встречный ветер и не слабая качка. Плохо было всем — кому-то больше, кому-то меньше. Из тех, кто был на палубе, я начал тошнить первым, этот процесс давал минуты облегчения, но потом закручивало организм с новой силой, и я уже  не чувствовал этому конца. Я по своей дурости специально не пил воду, боялся, что рвать будет еще чаще.  И когда уже не чем было тошнить, и даже желудочная жидкость уже не лезла наружу, меня рвало на сухую и била крупная дрожь, пошел какой-то жуткий тремор. Я мечтал, что, когда мы будем проходить мимо острова Моржавец, меня высадят на маяке и заберут уже на обратном пути через месяц. Какие еще паруса?!, какие на хр*н океаны и моря?! Я больше никогда не выйду в море!

В конечном итоге, я послушал совет команды и отправился с тазиком в каюту. Свернулся в клубок, раз 5-10 «по обнимал» тазик, попытался уснуть и в какой-то момент что-то перемкнуло, я прям резко почувствовал спокойствие, усталость и сон.

Дальше были шторма, не погода, но морской болезни больше не было, меня прикачало.

Через три дня морская вода начала менять свой цвет, превращаясь из мутновато-зеленной в прозрачную бирюзу. В далеке стали появляться плавники китообразных. Это мы прошли горло Белого моря, мимо острова Моржавец и вышли в Баренцево.

Ветер был все такой же встречный, только усиливался, поднимая волны все выше и шире. Мы увидели перед с собой плотную стену дождя, видимость резко упала, начался шторм. Волны перехлестывали за борт и как только брызги добрались до навигационного компьютера  — он перестал работать. На Селенге началась суматоха, Аркадий вел судно уже по компасу, прям в направлении шторма, и кричал чтобы включили запасной картплотер в рубке. Но он не включался. Пробовали совершенно разные способы починить или включить хотя бы один из картплотеров, но все не работало.

Даже предлагали Аркадию идти по жпс-навигатору, но через 30 минут мытарств, капитан принял решение поворачивать судно и идти обратно, подальше от шторма.

Это был конец. Мы возвращались домой.

Мы снова вошли в горло Белого моря и чем ближе подбирались к дому, чем тише становилась погода. Пока не наступила жара и штиль. 

У меня было странное чувство разочарования, но Леха не желал сдаваться просто так, поэтому периодически делал звонки по спутниковому телефону пытаясь раздобыть и как-то доставить к нам на судно навигац. компьютер — что звучит несколько фантастично и не реально, когда мы болтаемся где-то по среди Белого моря. Когда погода улучшилась, наш компьютер пообсох и заработал, и мы уже шли по нему, но совершенно ясно, что эта ситуация повториться, и с таким оборудование идти дальше нельзя.

В добавок движок Селенги начал издавать не характерные звуки. И одно из предположений было, что все дело в винте. Мы возвращались домой.

Возле Архангельска мне и Валере Сидорову пришлось нырять и проверять винт на повреждения.Течение относило нас от Селенги, а волнение било головой о корму. Но в 9   мм гидрике голове было на удивление не больно, даже «мягко».
Оказалось, что  это намотало сеть и вплавило ее в ось винта. Не знаю, но минут 30-40 мы её пилили точно. И видимость там довольно плохая.  Не знаю насколько изменился звук двигателя после нашей работы, но капитан пожал нам руки, что было довольно приятно.

Попутно на Селенги делали мелкие ремонтные работы: что-то окручивали, закручивали, били молотком и варили.  Вроде ничего серьезного, но из таких деталей и мелочей складывается вся наша затея.

В какой-то момент произошло чудо в виде Сергей Аверина. Это друг Лехи, инструктор по парусам и кайтам из Архангельска. Он решил снять картплотер со своего катера и отдать его нам.
Сергей передал нам даже два нав.комп. – основной картплотер, и на случай его поломки планшет – в который уже вшиты нужные нам морские карты. Вообще, это конечно звучит не реально, но мы снова начали свое движение к ЗФИ, намотав лишних 400 км пути.

Иногда кто-нибудь кричал – «Киты!» И все тут же выскакивали на палубу, смотрели в бинокли, указывали пальцами, но китообразные часто показывались лишь на мгновение, где-то в далеке мелькал их плавник. Иногда мы видели целые стаи дельфинов или китов, но всегда далеко от нас,   всегда хотелось развернуть судно и броситься на их поиски. И мне казалось странным проплывать вот так, мимо них, не пытаясь их догнать, очень хотелось с ними понырять. Но мысль, что мы идем к ЗФИ успокаивала, там полно белых медведей, и есть даже Нарвалы – эти морские единороги.

Но вообще, плыть по морю грустно. В минуты, когда ты не занят судовой работой, ты неизбежно возвращаешься в своих мыслях к Кате, родителям, своему брату. Их не хватает рядом, и иногда эта тоска становиться такой сильной, что охота повернуть назад. И только работа, какое-то дело возвращают к монотонной действительности.

Море постоянно разное, как живой организм, то бурлит под нами, то покроется туманом, иногда в закатных лучах становится ртутью, мерно переливаясь от волны к волне.

Море было само в себе, иногда волновалось и заливало нас дождем, не сразу, но я приноровился держать судно на нужном курсе. Это похоже на игру: Селенга постоянно рыскает, пытается уйти то влево, то вправо, и крутя руль ты пытаешься удержать ее
на нужном курсе. В какой-то момент ты начинаешь чувствовать судно, предугадывать его движения. Но стоит чуть зазеваться, отвлечься на разговор, и Селенга сразу уходит с курса, и начинаешь накручивать руль то влево, то вправо, пока не вернешься на нужный курс.

На 7-й день мы вошли в Белушью губу на Новой Земле, чтобы бросить якорь, передохнуть и укрыться от не погоды. Было ощущение, что мы входим в какую-то апокалиптическую страну, населенную людоедами из безумного Макса. По всюду из берега торчали остатки старых строений, вышек, ржавое железо, словно скелеты давно минувшей цивилизации.

Мы бросили якорь, он не зацепился за грунт, и на винт намотало трос от якоря (том-буй). Поэтому мы не могли завести двигатель, в то время как судно медленно тащило ветром к берегу. Не приятная ситуация. Но понырять я был рад, только дай волю. По началу пытался просто распутать узел на винте, но в итоге пришлось резать веревку. Уже после, когда вылез, я понял, как сглупил в суматохе, и как легко можно было развязать узел, а не резать . В такие моменты понимаешь как важно сохранять спокойную и ясную голову, когда вокруг кутерьма, как важно быстро соображать, особенно если от этого может зависеть твоя или чужая жизнь.

Второй раз бросать якорь не стали, завели двигатель и пришвартовались к рядом стоящему судну Академик Федоров.

На берег нам высаживаться запретили —  как никак мы стояли на против военного, закрытого поселка.

В какой-то момент капитану стало плохо, что-то с сердцем. По спутнику мы связались с поселком, нам разрешили причалить, и военный врач поднялся к нам на борт.
Было не понятно, что делать дальше…

Постепенно становилось ясно, что надо возвращаться домой. Мы решили не много пройти ещё на север и бросить якорь в какой-нибудь подходящей бухте, где не запрещено выходить на берег.

Эту бухту (Большие Карманкулы) выбирали, фактически тыкая пальцем в карту, ища что-то укромное, способное защитить Селенгу от внезапной непогоды.

Новая Земля

Первое, что мы увидели, вступив на землю — оленьи рога. Они там повсюду, как и другие их кости, утоптанные в зеленый мох или обветренные на черных камнях.

За три дня мы облазили на моторе и пешком все доступное пространство вокруг Селенги, часто делая вылазки в ночь, ведь разницы в освещении все равно нет. Это было очень похоже на исследовательский голод, нам надо было все посмотреть, залезть под каждый камень и обойти каждый утес, подняться вон на тот холм и посмотреть, что за ним, мне надо было везде нырнуть, а Лехе запустить кайт на каждом пляже, Валера Водолаз с Валей везде копали землю, ища камни и окаменелости. Столько всего нужно было успеть.

Некоторые «пляжи» Новой Земли были усеяны плавником и всем, что принес прибой. Мы такие пляжи называли помойкой, и каждый раз выискивали новые, потому что предыдущие пляжи мы все обобрали.

Первое время мы шли по ним шеренгой, жадно высматривая что-то необычное, помимо плавника. Кто первый, того и артефакт. Там я понял, что буду собирать и коллекционировать морские буи! Их там было не мало, все разные и однотипные, норвежские и датские, железные и величиной с пол человека, современные и довольно старые.  
Нашли старинное поморское весло и сливочное масло в консервах за 2020 год, выброшенное на берег приливом. Его даже вскрыли и попробовали. Никто не умер.

Мы нашли здесь множество следов пребывания человека в старину. Остатки бочки с углем, старинное поморское весло, возможно фундамент дома. Кто были эти люди? Что они здесь делали? Как жили?

Фактически при входе в залив стоят два разрушенных дома, нарты, и безымянная могилка. Странно подумать, как природа и время может рушить дома человека. Здесь бывают очень сильные ветра, которые сбивают человека с ног, а собаки просто летают. Их называют Бора. И я, наверное, хотел бы это увидеть, находясь в надёжном укрытии. Только где здесь спрячешься?

Новая Земля – это неизвестная земля, она до сих пор мало исследована, и редко посещаема туристами. Большая её часть – это ядерный полигон и территория военных, другая часть – закрытый заповедник, на берега которого можно вступить только в сопровождении сотрудника заповедника. И мест, куда можно свободно причалить – очень мало.

Очень хотелось взять рюкзак, палатку и уйти в горы, посмотреть, что за ними скрывается, пройтись по ледникам и ущельям. Мы видели свежие следы оленей, гнезда гаги и убегающих песцов. Казалось, что природа здесь дышит полной грудью, наполняя небо сотнями птиц и покрывая землю туманами, от слишком любопытных глаз.

Мы заглянули не за все камни и холмы, не поднялись на ее вершины, и даже не видели белых медведей. Когда я вернусь сюда? Я хочу собрать все кухтели, которые только смогу. Мы хотим идти дальше на север, туда где уже начинаются льды. Говорят, что там до сих пор открываются новые острова.

Но они не для нас, нам пора домой.

Обратный путь казался долгим, было ощущение незавершённости, когда ты только приоткрыл дверь в новый мир, и её тут же захлопнули. Но ты успел увидеть и влюбится.

Мы не добрались до Земли Франца Иосифа, но теперь я знаю, что мне не так страшна морская болезнь, теперь я хочу свой парус и на учиться ходить под ним. Теперь мы начнём все заново.

P. S.

На обратно пути, в Соловках мы встретили друзей одноклубников Селенги – не большую деревянную яхту Конрад. Их история очень близка нам. Капитан яхты нашёл эту лодку на яхтенной свалке, из неё росли деревья. Вместе с семьёй он реставрировал её, фактически собрав заново, дав вторую жизнь.
Вскоре он умер, но Конрад продолжила ходить по Белому морю. Его жена стала капитаном и теперь раз в год вся семья собирается вместе, чтобы поднять паруса под северным солнцем. Море открыто для всех. Было бы желание.

Благодарности

Компания БАСК снарядила одеждой и снаряжением, а термосы Арктика помогли деньгами и снаряжением!
Костромской мясокомбинат кормил нас превосходной колбасой! Satellite-Rent.Ru помог со связью и спутниковым телефоном.

Соколов Павел (фирма widar.ru) дал на путешествие спутниковый маяк системы «смс Виктория», без него в принципе была бы невозможна экспедиция.

Павел Телюкин – спас нашу экспедицию, сняв со своего катера картплоттер (навигационный компьютер) и отдал его нам под Архангельском.

Володя Сысоев и Егор Кузенков с плавкрана на Соловках (ПК 14), когда узнали куда мы идем, всучили нам ящик продуктов и предоставили воду и бесплатную швартовку на Соловках.

Штаб экспедиции на материке (Карабанова Ольга, Журавлёв Сергей и Сидоренков Валера), благодаря их работе нам в итоге пограничники дали разрешение выйти в Белое море в Беломорске.

Fordewind Regatta, за месяц до экспедиции, дала хорошую скидку на парусную ткань, благодаря чему мы пошили штормовые паруса.

Костя Чигреев помогал нам!

Лаборатория Микроприборов — организовала всю эпопею и помогла деньгами, топливом!!!